/Анатолий Кобельков

— Мне было 13 лет, это был 1982 год.

— Для меня это был «сказочный город». Впервые об «Артеке» я узнал из фильма Александра Птушко «Новый Гулливер» (1935 года). По сюжету главного героя Петю в пионерском лагере «Артек» премировали книгой «Путешествия Гулливера». Зачитавшись, мальчик засыпает и попадает в описываемый в книге мир: видит себя на месте «великана», попавшего страну лилипутов. Также об «Артеке» я узнавал из журналов «Пионер» и «Костёр». В них писали о том, что в этом лагере собираются дети со всего света.

— Для меня это до сих пор остаётся сложным вопросом. В то время было много ребят, которые, на мой взгляд, были гораздо достойнее и больше заслуживали поездки, нежели я.

В школьные годы я часто болел, и родители старались возить меня, например, в Анапу и другие курортные города Союза. Сами искали жильё и организовывали времяпровождение. Сейчас это иногда называют «ездить дикарём». А что бы в какой-то лагерь меня отправить или в санаторий – такого в нашей семье не было. К тому же школьные занятия из-за болезни приходилось часто и подолгу пропускать.

В школе я занимался пением, исполнял песни в защиту детей, «Песню бразильского газетчика» и другие. Однажды удалось выиграть школьный конкурс. Что касается успеваемости, то в целом мои успехи были довольно средние. Первый класс приходилось много пропускать, из-за болезни лёгких. Но я много читал дома и занимался самообразованием. Единственная пятёрка у меня впоследствии была только по музыке.

Во внеучебной деятельности я участвовал во множестве разных мероприятий: работал в трудовом лагере, перечислял деньги в фонд Мира, и в целом много-много всего-всего, но какого-то особого отличия в этом не имел. Я был пионером и наравне со своими товарищами участвовал в различных трудовых движениях, мероприятиях. Одним из таких движений был «КИД» - клуб интернациональной дружбы: мы помогали пожилым людям, пели интернациональные песни. Участвуя в этом, особого отличия от своих товарищей я не имел, как не было и какого-то покровительства со стороны взрослых для того, чтобы меня отправили в лагерь «Артек».

Мой отец был рабочим-бетонщиком, немного занимался журналистикой в городе. Строил в составе рабочей бригады бетонные основания для Братской и Красноярской гидроэлектростанций. Наверное, совокупность всей моей деятельности могла послужить поводом для приглашения в одну из смен «Артека» в те годы.

И вот в школе мне говорят – «ты едешь в Артек!». Это меня тогда сильно удивило. На тот момент мне показалось, что я стану участником международной смены в лагере, но, международная смена была только одна – Шестая смена, а я попал в следующую – Седьмую, и она была всесоюзной.

— Дружина «Кипарисная». Это была седьмая смена, длилась она с 22 августа по 19 сентября 1982 года.

— Таких специальных организационных моментов в те годы не было, насколько я могу вспомнить об этом сейчас. Однако легко всплывают в памяти другие моменты, которые определённо создавали тогда особую атмосферу в «Кипарисном».

Во-первых, это непосредственная близость военной пограничной заставы рядом с лагерем. Конечно, я не думаю, что это было связано с организацией военно-патриотического воспитания, но определённое влияние для нас детей это имело – ведь это были настоящие пограничники, военные, а директор лагеря, на сколько я помню, был начальником и самой погранзаставы.

Второй особенностью «Кипарисного» лагеря в «Артеке» была его близость к береговой линии моря. Мы жили ближе всех остальных дружин к берегу, в одноэтажных деревянных корпусах летнего типа. Это был конец августа – начало сентября, и если ночью на море бушевал шторм, то было слышно, как волны накатывают на берег.

— Выдавали шорты синего цвета, белую рубашку, красный пионерский галстук, и белые кепки. Сейчас это вспомнить уже не так-то просто, а фотографии с того времени все чёрно-белые. В сентябре вместо шорт нас переодели в брюки, сам их цвет я уже не вспомню, но сделали это потому что погода становилась холоднее.

— Насколько я помню, подъём был в 7:30 утра, а отбой в 22:30. Распорядок будних дней мало чем отличался от существовавшего тогда в других пионерских лагерях Союза. После подъёма - зарядка, пионерское построение на площадке по типу «карэ» и подъём флага станы. Кажется, мы тогда после поднятия флага СССР поднимали ещё и флаг лагеря, но в этом я могу сейчас ошибиться. В целом, основу будничной деятельности составляло то, что было принято тогда во всех пионерских лагерях: организационные и спортивные мероприятия, занятия пионерского актива и т.п. Конечно, нельзя сказать, что поездка в «Артек» была одной сплошной занятостью на мероприятиях, учебной и пионерской подготовкой – это даже в будние дни был отдых, замечательный отдых. В первые недели у нас обязательно было море – мы купались в нём каждое утро, ещё около часа после обеда. Между ними всегда был так называемый «Абсолют» - тихий час. И выглядели наши будни примерно так: «искупались в море - побежали дальше заниматься делами».

То время запомнилось тем, что мы проживали его особенно интенсивно, по вечерам первые недели засыпали просто моментально. Впоследствии такую насыщенность каждого дня я сравнивал во время срочной службы в советской армии. Потом мы в «Артеке» привыкли к такому графику и у нас даже стало появляться свободное время.

— Тогда для нас – участников седьмой смены всё было особенным в «Артеке» – если ходили на соревнование, то на такой стадион, какого мы никогда не видели. Когда была концертная деятельность, то нас поражал «театр «Артека» – огромные новые трибуны и сцена.

Особенно запомнился день, когда наш отряд на автобусах возили в город Севастополь, где мы посетили Ласточкино гнездо, диораму «Штурм Сапун-Горы», были на Малаховом кургане. Только теперь, вспоминая, я осознаю – по каким важным местам в истории нашей страны мы тогда ходили.

Ещё один день был особенный – он назывался «День Памяти. Реквием», который был посвящён Великой Отечественной войне. Нас разбудили посреди ночи, одели, построили и вывели на берег. Там был построен огромный экран и нам показывали фильм «22 июня 1941» из киноэпопеи Романа Кармена «Великая Отечественная». Это было сильное впечатление – внезапный ночной подъём, погружение в события трагической даты, и тогда мы прочувствовали каково было многим миллионам советских людей в то утро – буквально успели поспать всего 4 часа, а затем началась война. После кинопоказа мы пошли в место, которое было отведено специально для разведения костров – и там вожатые лагеря рассказывали нам о Великой Отечественной войне и великой Победе нашей страны, вспоминали разные истории, спрашивали нас о родных, участвовавших в боях на фронте и работе в тылу. Эта ночь настолько сильно запечатлелась в памяти, оставила настолько яркий след, что вспомнить о ней сейчас почти не составляет труда.

— Из знаменитых людей я помню Алексея Арбузова – советского драматурга. Причём на эту встречу я попал с ребятами, придя в соседнюю дружину, сейчас уже не помню, как она называлась. Там была сцена, он выступал, и мы его слушали. Вообще это был замечательный драматург, мы просили у него автограф, подходили и он оставлял подписи и надписи на память. Он приехал на творческую встречу, в уже почтенном возрасте – ему было, кажется, за 70 лет. Наиболее известные пьесы Алексея Арбузова – «Мой бедный Марат», «Таня», «Жестокие игры». К слову сказать, ещё до этого момента в «Артеке» я уже начинал немного размышлять о том, чтобы стать актёром, и эта встреча стала как будто маленьким знаком, небольшим личным воодушевлением, которое впоследствии помогло мне утвердиться в собственном выборе дальнейшего жизненного пути.

— Учебная деятельность у нас была двух видов. В первую очередь это была так называемая УПА. В наших дневниках этот вид учебных занятий отмечался регулярно в распорядке дня. Это учёба пионерского актива. Во время этих занятий мы учились как правильно проводить построение, как нести знамя, горн, пионерские сигналы, песни и так далее. И в этом процессе у каждого было своё строго определённое место и занятие. Большую роль играла неформальная подготовка: это было и обсуждение участия, например, в тимуровском движении, и вообще в целом чем каждый должен был заниматься как пионер.

Тогда я не считал себя человеком, обладающим лидерскими качествами, однако в составе дружины «Артека» я получил назначение как председатель совета отряда.

Учёба по школьным предметам тоже у нас была. Учиться начали с 1 сентября, уроки были раз в два дня. Проходили они, как и в обычной школе. Были учебные тетради, которые нам в конце смены отдали с вкладышами с оценками. Этот вкладыш я потом привёз домой, отдал в школу и все отметки были выставлены в классный журнал.

— В моей смене в «Артеке» были ребята из многих союзных республик СССР: узбекистанцы, украинцы, осетины и другие. Особенно запомнился узбекистанец, получивший путёвку в «Артек» за то, что собрал рекордное количество хлопка своими руками – настоящий труженик. Помню, что переписывался с ним некоторое время уже после отъезда из лагеря. Ещё были замечательные ребята с Одессы, такие балагуры, очень задорные мальчишки.

— Как-то раз к нам в корпус пришли военные с пограничной заставы, это уже был поздний вечер. Я так и не понял тогда обыденная ли это проверка была или прошёл сигнал о том, что кто-то незаконно пересёк границу и может находиться где-то в лагере. Мы с ребятами испугались, попрятались кто куда, ведь это было так неожиданно и быстро всё. Помню, один мальчик спрятался в шкафу, его потом нашёл директор лагеря и спрашивает: «Ты чего здесь делаешь?», на что он отвечает: «Я тут … шкаф ремонтирую…».

Из каких-то обыденных шалостей помню, что дорожки, по которым мы ходили из корпуса в столовую были вытерты сандалиями ребят за многие десятилетия до состояния настолько гладкого, что мы иногда скатывались по этим дорожкам как по льду вниз. Нас, конечно, ругали за это.

— Прощальный костёр был общий для дружины «Кипарисная». Он проходил в «театре «Артека» – там, где находилось много трибун, сцена, а все это место напоминало большой стадион. Наверное, сейчас там и располагается та знаменитая «Артек-Арена». Кажется, да – она была построена на месте исторической «Костровой» площади.

На прощальной концертной программе был, как я помню, актёр Евгений Лебедев, который показывал нам номер, изображая «Бабу-Ягу», вообще это был очень талантливый человек - один из ведущих актёров Ленинградского Большого драматического театра имени М. Горького (БДТ). Многое из того дня я сейчас, конечно, уже не вспомню, это ведь было больше 40 лет назад.

Одно помню очень хорошо, что уже после концерта мы пошли на Гурзуфские скалы, расположились в расселине, что бы ветер не угрожал нашему прощальному костру и не превратился в лесной пожар. Когда прощались, мы по-настоящему плакали. Я только потом увидел у себя в дневнике, что так и не записал почтовые адреса многих ребят, с которыми хотел ещё обмениваться письмами и открытками. На память мы брали с собой уголёк от костра, в знак того, что каждый сохранит его и всегда будет помнить этот костёр в «Артеке».
Домой, конечно же, возвращаться не хотелось. Вообще, всё время пребывания в лагере было как сказка, я в это не верил. То есть – лагерная смена прошла, и это был как будто сон, и сон не со мной. Складывалось впечатление, что ты находишься в каком-то другом государстве. Я же думаю, что «Артек» в те времена, его устройство и наполнение – это была модель того, каким мог быть Советский Союз в лучшем смысле этого слова: все заняты делом, все относятся друг к другу по-человечески, у всех есть свои обязанности, которые они выполняют, готовы нести ответственность за свои поступки, за других людей и так далее. Это не значит, что такая модель диктует людям, что бы они были какие-то несвободные, а наоборот – эта модель предлагает самую крутую свободу: не связанную со вседозволенностью, а с пониманием того, что тебе надо быть человеком, и ты должен совершать какие-то поступки, которые как бы связаны с совестью. То есть это не связано с каким-то комфортом, нет – скорее наоборот.

— Кроме уголька, который я тогда забрал с собой, нам ещё выдавали с собой папки с памятными открытками и небольшими проспектами, в которых было содержание того, чем мы в «Артеке» занимались.

— Первое, что посоветовал бы – не надо мечтать об этом. Наверное, лучше расти в своей деятельности, заниматься делом. Имеется ввиду не каким-то бизнесом, а учиться чему-то, углублять и укреплять свои познания, умения, мастерство. Учиться обязательно нужно, ведь это единственное качество, которое нас отличает от просто животных.

— Это море, пережитые эмоции от человеческих взаимоотношений. Наверное, так будет правильно сказать. Помню, как разговаривал с директором лагеря. Он был военным человеком, но я помню его какое-то особенное добродушие.